Неточные совпадения
Хлестаков. Отдайте, отдайте! Я отчаянный человек, я
решусь на все: когда застрелюсь, вас под
суд отдадут.
Во всю дорогу размышлял я о допросах, меня ожидающих, обдумывал свои ответы и
решился перед
судом объявить сущую правду, полагая сей способ оправдания самым простым, а вместе и самым надежным.
— Да, насчет денег. У него сегодня в окружном
суде решается их дело, и я жду князя Сережу, с чем-то он придет. Обещался прямо из
суда ко мне. Вся их судьба; тут шестьдесят или восемьдесят тысяч. Конечно, я всегда желал добра и Андрею Петровичу (то есть Версилову), и, кажется, он останется победителем, а князья ни при чем. Закон!
— Кстати, известно вам, мама, что сегодня в
суде решилось дело Андрея Петровича с Сокольскими?
Дело это теперь
решается в
суде и
решится, наверно, в пользу Версилова; за него закон.
Дело
решалось в
суде в самый ближайший срок.
— Победа, Татьяна Павловна; в
суде выиграно, а апеллировать, конечно, князья не
решатся. Дело за мною! Тотчас же нашел занять тысячу рублей. Софья, положи работу, не труди глаза. Лиза, с работы?
Сколько помню, адмирал и капитан неоднократно
решались на отважный набег к берегам Австралии, для захвата английских
судов, и, кажется, если не ошибаюсь, только неуверенность, что наша старая, добрая «Паллада» выдержит еще продолжительное плавание от Японии до Австралии, удерживала их, а еще, конечно, и неуверенность, по неимению никаких известий, застать там чужие
суда.
Решились искать помощи в самих себе — и для этого, ни больше ни меньше, положил адмирал построить
судно собственными руками с помощью, конечно, японских услуг, особенно по снабжению всем необходимым материалом: деревом, железом и проч. Плотники, столяры, кузнецы были свои: в команду всегда выбираются люди, знающие все необходимые в корабельном деле мастерства. Так и сделали. Через четыре месяца уже готова была шкуна, названная в память бухты, приютившей разбившихся плавателей, «Хеда».
«Насчет же мнения ученого собрата моего, — иронически присовокупил московский доктор, заканчивая свою речь, — что подсудимый, входя в залу, должен был смотреть на дам, а не прямо пред собою, скажу лишь то, что, кроме игривости подобного заключения, оно, сверх того, и радикально ошибочно; ибо хотя я вполне соглашаюсь, что подсудимый, входя в залу
суда, в которой
решается его участь, не должен был так неподвижно смотреть пред собой и что это действительно могло бы считаться признаком его ненормального душевного состояния в данную минуту, но в то же время я утверждаю, что он должен был смотреть не налево на дам, а, напротив, именно направо, ища глазами своего защитника, в помощи которого вся его надежда и от защиты которого зависит теперь вся его участь».
В начале царствования Александра в Тобольск приезжал какой-то ревизор. Ему нужны были деловые писаря, кто-то рекомендовал ему Тюфяева. Ревизор до того был доволен им, что предложил ему ехать с ним в Петербург. Тогда Тюфяев, у которого, по собственным словам, самолюбие не шло дальше места секретаря в уездном
суде, иначе оценил себя и с железной волей
решился сделать карьеру.
Весь ход тяжебных дел, которых у нее достаточно, она помнит так твердо, что даже поверенный ее сутяжных тайн, Петр Дормидонтыч Могильцев, приказный из местного уездного
суда, ни разу не
решался продать ее противной стороне, зная, что она чутьем угадает предательство.
Наконец,
судна нашего правитель, более нежели все другие к опасностям морских происшествий обыкший, взиравший поневоле, может быть, на смерть хладнокровно в разных морских сражениях в прошедшую турецкую войну в Архипелаге,
решился или нас спасти, спасаяся сам, или погибнуть в сем благом намерении: ибо, стоя на одном месте, погибнуть бы нам должно было.
Отец не мог вдруг поверить, что лукояновский судья его обманет, и сам, улыбаясь, говорил: «Хорошо, Пантелей Григорьевич, посмотрим, как
решится дело в уездном
суде».
— Достану! — повторил он,
решившись на этот раз взять у приходо-расходчика жалованье вперед, что сделать ему было, по-видимому, весьма нелегко, потому что, идя поутру в
суд, Аггей Никитич всю дорогу как-то тяжело дышал, и по крайней мере до половины присутствия у него недоставало духу позвать к себе приходо-расходчика; наконец, когда тот сам случайно зашел в присутственную камеру, то Аггей Никитич воспользовался сим случаем и воззвал к нему каким-то глухим тоном...
— Предел будет-с;
решись только дело в вашу пользу, мы ему сейчас в шею дадим, да еще и самого к
суду притянем, — умно сообразил Савелий Власьев.
— Из этих денег я не
решусь себе взять ни копейки в уплату долга Ченцова, потому что, как можно ожидать по теперешним вашим поступкам, мне, вероятно, об них придется давать отчет по
суду, и мне там совестно будет объявить, что такую-то сумму дочь моя мне заплатила за своего обожателя.
Хотя Порфирий Владимирыч и отказался от
суда над братом, но великодушие маменьки так поразило его, что он никак не
решился скрыть от нее опасные последствия, которые влекла за собой сейчас высказанная мера.
Даже земельные участки немногие
решались у него кортомить, потому что он сдаст участок, да за каждый лишний запаханный или закошенный вершок, за каждую пропущенную минуту в уплате денег сейчас начнет съемщика по
судам таскать.
Те же прокуроры, и судьи, и такие же заседания, но становится всё яснее и яснее, что так как гражданские
суды решаются по самым разнообразным причинам, но только не по справедливости, и что уголовные
суды не имеют никакого смысла, потому что наказания не достигают никакой допускаемой даже самими судьями цели, то учреждения эти не представляют никакого другого значения, как только средство кормления людей, ни на что более полезное не способных.
«Третейский
суд, арбитрация заменит войны. Вопросы будут
решаться третейским
судом, aлaбàмcкий вопрос решен третейским
судом, о Каролинских островах предложено решить третейским
судом папе. Швейцария и Бельгия, и Дания, и Голландия — все подали заявление, что они предпочитают решения третейского
суда войне». Кажется, и Монако заявило то же желание. Досадно только одно, что Германия, Россия, Австрия, Франция до сих пор не заявляют того же.
Может быть, оно и в самом деле было бы так, если б его взяли в отставку, продержали с год в деревне, нашли хорошенькую невесту и женили; но старики беспечно обнадеялись настоящим положением сына: через полгода отправили его опять на службу в тот же Верхний земский
суд, опять на житье в ту же Уфу — и судьба его
решилась навсегда.
Еще много спорили, но в конце концов остановились на этом, и Джузеппе Чиротта был очень доволен, что отделался так дешево, да и всех удовлетворило это: дело не дошло ни до
суда, ни до ножа, а
решилось в своем кругу.
Такая любовь, такое чувство не уживется в стенах кабановского дома с притворством и обманом. Катерина хоть и
решилась на тайное свидание, но в первый же раз, в восторге любви, говорит Борису, уверяющему, что никто ничего не узнает: «Э, что меня жалеть, никто не виноват, — сама на то пошла. Не жалей, губи меня! Пусть все знают, пусть все видят, что я делаю… Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского
суда?»
Члены верхотурского
суда, дабы не подать повода к неосновательным обвинениям в пристрастии, не
решились представиться явно, но устроили секретную процессию, которая церемониальным маршем прошла мимо окон занимаемого Прокопом нумера. Причем подсудимый вышел на балкон и одарял проходящих мелкою монетой.
— Messieurs, — говорил он, — по желанию некоторых уважаемых лиц, я
решаюсь передать на ваш
суд отрывок из предпринятого мною обширного труда «об уничтожении». Отрывок этот носит название «Как мы относимся к прогрессу?», и я помещу его в передовом нумере одной газеты, которая имеет на днях появиться в свет…
Эту-то страницу я и
решился наконец, после некоторых колебаний, обработать литературным образом и представить на
суд многоуважаемой публики.
У Тани Ковальчук близких родных не было, а те, что и были, находились где-то в глуши, в Малороссии, и едва ли даже знали о
суде и предстоящей казни; у Муси и Вернера, как неизвестных, родных совсем не предполагалось, и только двоим, Сергею Головину и Василию Каширину, предстояло свидание с родителями. И оба они с ужасом и тоскою думали об этом свидании, но не
решились отказать старикам в последнем разговоре, в последнем поцелуе.
Весь следующий день провел Иван Иванович как в лихорадке. Ему все чудилось, что ненавистный сосед в отмщение за это, по крайней мере, подожжет дом его. И потому он дал повеление Гапке поминутно обсматривать везде, не подложено ли где-нибудь сухой соломы. Наконец, чтобы предупредить Ивана Никифоровича, он
решился забежать зайцем вперед и подать на него прошение в миргородский поветовый [Поветовый — уездный.]
суд. В чем оно состояло, об этом можно узнать из следующей главы.
Я, — а ведь я писатель, следовательно, человек с воображением и фантазией, — я не могу себе даже представить, как это возможно
решиться: за десятки тысяч верст от родины, в городе, полном ненавидящими врагами, ежеминутно рискуя жизнью, — ведь вас повесят без всякого
суда, если вы попадетесь, не так ли? — и вдруг разгуливать в мундире офицера, втесываться без разбора во всякие компании, вести самые рискованные разговоры!
Многие из тех, кому он читал свою пиесу, очень ее хвалили; но молодой автор не мог иметь доверенности к своим судьям; а потому по приезде своем в Петербург, в самом начале 1815 года, где он поступил опять на службу в тот же Департамент горных и соляных дел, тем же помощником столоначальника — Загоскин
решился отдать на
суд свою комедию известному комическому писателю, князю Шаховскому, хотя и не был с ним знаком.
Когда, например, один сосед подал на нее в
суд жалобу, что к ней в именье убежала когда-то его крепостная баба и вышла там замуж за крепостного Болотовых мужика, то мать Болотова крайне перепугалась, собрала домашнее совещание, и, убедившись, что соседа требование правое, что он свою бабу требовать назад во всякое время и по всем законам может, помещица
решилась стараться только об одном: склонить соседа к миру, хотя бы и с большими уступками с ее стороны.
Предположим также, что мой противник, совершенно правый, так привык к несправедливостям судьбы, что с трудом уже верит в возможность дождаться решения нашей тяжбы: она тянулась уже несколько десятков лет; много раз спрашивал он в
суде, когда будет доклад, и много раз ему отвечали «завтра или послезавтра», и каждый раз проходили месяцы и месяцы, годы и годы, и дело все не
решалось.
Трудно найти в наше время человека, который за самые большие выгоды, деньги или даже для того, чтобы избавиться от самой большой беды,
решился бы убить беззащитного человека. А между тем при смертных казнях самые кроткие, миролюбивые люди признают необходимость убийства людей и участвуют в них составлением законов,
судами, военной службой. Отчего это? Оттого, что люди эти подпали суеверию о том, что одни люди могут распоряжаться жизнями других людей.
Но где же сказано и кто
решится утверждать, что любовь эта теряет силу и за гранью Страшного
суда?
«Призвав Всемогущего Бога, которому верую и
суда которого несомненно ожидаю, я, Александра Синтянина, рожденная Гриневич, пожелала и
решилась собственноручно написать нижеследующую мою исповедь. Делаю это с тою целию, чтобы бумага эта была вскрыта, когда не будет на свете меня и других лиц, которых я должна коснуться в этих строках: пусть эти строки мои представят мои дела в истинном их свете, а не в том, в каком их толковали все знавшие меня при жизни.
Мне было совестно выступать на
суд этих диких, ничем не стесняющихся дочерей аула, но не плясать на свадьбе — значило обидеть невесту и, скрепя сердце, я
решилась.
Но ведь в школе и в
суде все эти канальские вопросы
решаются гораздо проще, чем дома; тут имеешь дело с людьми, которых без ума любишь, а любовь требовательна и осложняет вопрос.
Год пребывания в отставке и под
судом был для него временем холодного и безграничного ужаса: крайне благородный, он не допускал и мысли, чтобы жена, Елена Дмитриевна, хоть в чем-нибудь испытала лишение; вперед же, где открывалась бездна, он не
решался и заглядывать.
В первой инстанции духовного
суда оно было решено; в высшей должно было скоро
решиться также благоприятно для него.
—
Суд и правду держу я в руках. Теперь дело сделано. С закатом нынешнего дня умчится гонец мой к новгородцам с записью, в которой воздам я им благодарность и милость за их образумление. Пусть удивятся они, но когда увидят рукоприкладство твое и вечевого дьяка, то должны будут
решиться. Иначе дружины мои проторят дорожку, по которой еще не совсем занесло следы их, и тогда уж я вырву у них признание поневоле.
— С кем разговариваешь?! Перед кем стоишь?! Да ты, пуп моржовый, ума
решился? Под
суд хочешь? С утра нализался?..
— Второй, Александр, — отвечала она, — при посредстве двух жен породнился чуть не со всеми московскими лабазниками и, наконец, женился в третий раз на женщине, назвать которую ее настоящим именем я даже не
решаюсь и которая вместе с ним сделалась жертвою своей племянницы — дочери польской жидовки. Какое же отношение могу иметь я к этому новому, чуждому для меня, испозоренному по
судам роду князей Шестовых.
Я
решился исполнить ее совет и предоставил все
суду Божьему.
Панин, между тем, внутренне обеспокоился: неужели так-таки и
решится государыня предать
суду всенародно московскую помещицу? Не взволнуется ли дворянство? Для начала оно бы не следовало, соблазн велик…
Мошкин
решился взорвать «каторгу» в море и, когда произойдет взрыв, уйти с
судна со всеми своими товарищами, 280 русскими полоняниками.